Нередко происходит так, что значительные фигуры своего времени предстают в глазах потомков совсем не такими, какими они были на самом деле. В немалой степени это относится и к такому выдающемуся тибетскому ученому, как Рендава Шонну Лодро. Рядовой последователь тибетского буддизма в лучшем случае знает его как учителя ламы Цонкапы и автора окончательной редакции знаменитой молитвы «Мигцема». Некоторые, может быть, вспомнят, что Рендава был представителем школы сакья. А еще меньшее число людей вспомнит историю о том, как Рендава выкинул в реку текст Вималапрабхи, поскольку не верил в аутентичность учения Калачакры.
Во времена Рендавы учение Калачакра-тантры уже получило широкое распространение в Тибете, и согласно общепринятому мнению, оно представляло собой подлинное Слово Будды, хотя и отличалось довольно заметным образом от более популярных тантрических циклов, таких как Гухьясамаджа. Имел ли место в действительности упомянутый выше скандальный случай, или же он был выдуман идейными противниками Рендавы, чтобы его опорочить?
Этот вопрос достаточно сложен. Чтобы уверенно ответить на него, нужно тщательно изучить работы Рендавы, относящиеся к разным этапам его творческого пути (учтя и то, что некоторые его работы, вероятно, не сохранились). Тем не менее, мы можем во всяком случае оценить вероятность такого события, обратившись к практически единственному подробному жизнеописанию Рендавы, автором которого был его собственный ученик Нгарипа Сангье Цемо.
Письмо другу & Драгоценная Гирлянда с комментариями
Язык оригинала: Тибетский
Переводчик: Юрий Спиридонов
Артикул: BD-02-05
|
Цена: |
1 450 ₽ В корзину Просмотр корзины |
Разумеется, биография уважаемого учителя, составленная учеником, неизбежно будет несколько пристрастной. С другой стороны, мы можем рассчитывать на то, что она будет в наименьшей степени подвержена такому распространенному недостатку агиографической литературы — в том числе тибетской, — как избыточное и необъективное возвеличивание главного действующего лица. Этот недостаток, как правило, тем более выражен, чем больше времени отделяет автора от героя жизнеописания.
Нгарипа Сангье Цемо, во всяком случае, был лично знаком с Рендавой, много времени провел в его обществе и был непосредственным участником многих описываемых в тексте событий. И конечно, Нгарипа не мог не высказаться об отношении Рендавы к учению Калачакры — судя по жизнеописанию Рендавы и другим свидетельствам, эта тема получила среди тибетских ученых большой резонанс.
Нгарипа пишет:
Хотя в стране снежных гор широко распространено мнение, будто [Рендава], великое существо, сказал: «Калачакра не является Дхармой», — на самом же деле он сказал: «Существуют внутренние противоречия [в учении Калачакры], и оно не должно пониматься буквально». Он не говорил: «Это [учение] не является Дхармой». Применительно к спору об этом [он сказал]: «Был ли этот текст составлен Арьей или нет, [в этой тантре] можно увидеть множество изящных изречений. Именно поэтому я не критикую ее категорическим образом, и я не говорю, что [эта тантра] не может служить бродом для желающих освобождения». В своем «Устранении противоречий» Рендава пишет: «Похоже, что в наши дни ученые страны снежных гор учат глубокому пути, произнося честолюбивые слова. Они цепляются за буквальный [смысл] слов Калачакра-тантры и ее комментариев…»
Далее Сангье Цемо цитирует слова Рендавы, содержащие отсылку к известной истории о пахтании богами океана, в результате которого появилась не только амрита, но и яд: «Подобным же образом джонангпы испили яд, появившийся при пахтании океана Калачакры… я же извлек амриту окончательного смысла».
Традиционный для индо-тибетской буддийской философии предмет анализа
Как мы видим, речь в данном случае идет преимущественно о различении условного и окончательного смысла — то есть о том, что в тексте можно понимать буквально, а что нуждается в интерпретации. Это традиционный для индо-тибетской буддийской философии предмет анализа. Рендава подвергал сомнению не подлинность учения Калачакры, а скорее правильность истолкования этого учения представителями школы джонанг. И главным его оппонентом в этом вопросе был Долпопа Шераб Гьялцен — автор воззрения шентонг, в котором рассматривается «пустота другого» и которое основано, в частности, на учении Калачакры.
Рендава был одним из выдающихся умов своего времени. Он не только возродил интерес тибетских ученых к философии мадхьямаки, но также оказал большое влияние на становление первого поколения лам традиции гелуг. Вначале Рендава с большим энтузиазмом отнесся к учению о «пустоте другого», но проведя троекратный тщательный анализ этого воззрения, он был вынужден признать его ошибочность. Таким образом Рендава стал одним из первых и самых значительных критиков шентонга — несмотря на то, что некоторые из его главных учителей принадлежали к школе джонанг. И такая позиция, конечно, не могла бы побудить его выкинуть в реку текст комментария на Калачакра-тантру.
